23 апреля (1834 года) прибыли мы к Киргизской границе. Здесь встретили нас с приветствием от имени Хана трое посланных с несколькими киргизами и 20-ю лошадьми. Мне предложили, по киргизскому обычаю, для употребления жирную овцу, но я отказался, а просил об ускорении пути. Лошади были скоро запряжены, и мой тарантас повезли 5 сильных лошадей. Султан и Секретарь Ханский, присланные от Хана, ехали верхом по сторонам экипажа, а с ними и киргизы с лошадьми. Вообразите себе людей довольно сильных, с загорелыми лицами, с монгольским окладом лица, безволосым подбородком, одетых в длинное платье, состоящее из конской обороченной вверх волосами кожи и с распущенной от него, для красоты, на рукавах и спине, конской гривой, в остроконечных шапках на голове, и вы будете иметь довольное верное понятие об их наружности. Бедная, назначенная для нас овца, привезена была также за нами одним киргизом поперек седла. С такой церемонией мы ехали по ровной степи, потому, что от Елтона2(**), кроме некоторых незначительных дождевых болот, одного соленого ручья в 7 футовшириной, и ручья с пресной водой, исчезающих в степи, нет ни малейшей возвышенности почти до самого жилища Хана. С наступлением ночи мы стали подъезжать уже к местопребыванию Хана. Огни издалека манили нас. За версту один из спутников поскакал известить о нашем прибытии. Подъехавши, мы увидели Ханский дом, блистательно освещенный, и множество слуг, готовых для встречи.