СТИХИЯ ХХ СТОЛЕТИЯ

Предлагаем вашему вниманию воспоминания ветерана-нефтяника Тулегена Байзакова. Тулеген Байзаков родился в 1944 году в селе Талкайран Гурьевской области в семье рыбака. После окончания средней школы два года работал слесарем по ремонту нефтяного и бурового оборудования на месторождении Карсак НПУ Байчунас. В 1962 году поступил в Грозненский нефтяной институт, который окончил в 1971 году. Между учебой проходил службу в Группе советских войск в Германии. С 1971 по 1987 годы прошел путь от бурового мастера до начальника Балыкшинского управления разведочного бурения. С 1987 по 1997 годы начальник производственного отдела БУРБ и ПО Эмбанефть, начальник УПНПиКРС, Вице-президент по бурению ПО Эмбанефть. С 1997 по 2008 годы генеральный директор Совместного предприятия «Матин».

Воспоминания

Дракон

События на 37-й скважине оставили заметный след и в моей жизни. Об аварии я услышал перед рассветом. Позвонил дежурный диспетчер объединения и попросил срочно явиться.

В народе говорят: «Где тонко – там и рвется». На площади Тенгиз шла интенсивная разведка подсолевых горизонтов одновременно 12 буровыми бригадами Балыкшинского управления разведочного бурения. Проектная глубина каждой скважины – 5000 метров. Первые скважины прошли эту отметку удачно. Например, на скважине №23 достигли нефтяного пласта и успешно провели испытательные работы. Скважина №29 готовилась к испытаниям. Скважина №37 была очень близка к проектной глубине. Остальные буровые работали на различных глубинах. Сложнейшие условия бурения, любое из них может преподнести сюрприз. До конторы рукой подать. Обычно доходили быстро. Сегодня что-то не очень идется, ноги ватные. На душе тревожно, и от комаров отбоя нет.

Двери диспетчерской открыты настежь. В коридоре отчетливо слышны голоса. Это голоса Новикова и Торопкина. Первый, кажется, говорит с Москвой, второй – с Каратоном. По разговору удалось понять – положение тяжелое. Раствор куда-то уходит, по каким-то причинам колонна буровых труб приподняты выше забоя. Другой информации почти нет. Надо же было закрывать превенторы. Что случилось с шаровым краном? – недоумевает московское начальство.

Алексею Сергеевичу Новикову сказать нечего.  Он сейчас, не задумываясь, отправил бы на небеса главного инженера Балыкшинского управления разведочного бурения Э.Ф. Черкасова. Виктор Иванович Торопкин краток. Сохраняет спокойствие, хладнокровен.  Надо думать о недопущении осложнения ситуации. Будет обидно, если ситуация приведет к нежелательным последствиям. Главный инженер объединения В.И. Торопкин долго разговаривал с начальством из министерства. В основном слушал, получая распоряжения.

Заместитель директора по буровым работам А.С. Новиков не находил себе места. Снова потянулся к телефонной трубке. На этот раз он сделал попытку связаться с тридцать седьмой через рацию.

Алексей Сергеевич очень зол. Он не удовлетворен телефонным разговором. Если бы у него были крылья, он бы сейчас птицей полетел на тридцать седьмую. Не один – сейчас все мы хотели бы оказаться на месте катастрофы.

- Если превратим в открытый фонтан, всем нам конец! – А.С. Новиков нервничает, не стесняется в выражениях. Да и мы все…

Сила пластового давления приводит в ужас. Содержание сероводорода в этих месторождениях способно погубить всю окрестность. И сильно всех нас тревожит этот ядовитый газ.

Каспийская низменность проснулась окончательно. С вековой спячки ее разбудили мы. Все глубже проникая в таинства природы, мы решили отобрать то, что она не хотела отдавать. И вот первый результат. Несомненно, древняя Эмба обогатит народ. Может, что не дал бог, даст нефть, и когда-нибудь и мы заживем, как в Кувейте.

В тот же день к вечеру из Москвы прибыли  первый заместитель министра нефтяной промышленности СССР  Игревский В.И., начальник управления бурения  Ропяной Ю.С. и начальник управления техники безопасности Миннефтепрома  Хоботько В.И.  Каждый из прибывших имел огромный опыт работы в чрезвычайных ситуациях. Это были знающие люди, повидавшие не одну подобную аварию. Если кто может решить проблему, так это они.  Все, что могли – сделали. Все безрезультатно. Были приняты попытки по уменьшению давления в буровой трубе закачкой в затрубное пространство различных наполнителей для закупорки промывочных отверстий долота, безуспешно. Фонтан с каждым часом свирепствует. Единственный выход из положения – срезать буровую трубу глухими плашками превентора фирмы «Камерон». Таково последнее решение руководителей, прибывших из столицы. И чем быстрее – тем лучше, потому что времени в обрез. И некогда особенно раздумывать. За это время Валерий Иванович успел переговорить с министром. Теперь необходимо срочно составить акт и получить подписи членов штаба. Одним словом, все узаконить. Это дело поручено нам с Срымом.

Мы начали составлять протокол о последних событиях на тридцать седьмой. Я диктую, Сырым записывает. Осталось написать два-три слова. Внесем имена, чины и должности членов штаба. Далее дело за В.И. Игревским.

Мы еще не успели дописать протокол, как произошел громкий хлопок. Мы услышали голоса, чтобы покинули территорию. Как будто сбросили тяжелую бомбу. Выбежав из вагона, мы увидели, что тридцать седьмая скважина – только что целехонькая – пылает в объятиях огня. Ведь только недавно у устья скважины работали фонтанщики, проверяя готовность устьевого оборудования к завершающей операции – срезке бурильной колонны.  Они отошли от устья скважины несколько минут назад и остались живы.

Только, фонтанщик по имени Бердник, выходивший последний, обжег спину. К счастью, сильно не пострадал. Две автомашины, находившиеся на расстоянии 100 метров от скважины, вспыхнули как спички. Все это изредка проплывает перед глазами как кинолента. И еще одна удивительная картина - 40-тонная металлическая вышка высотой 53 м за несколько минут от высокой температуры трансформировалась и осела как верблюд. Бесценные кадры для кинодокументалистов. К сожалению, ни у кого нет съемочной аппаратуры. Если кинооператоры приедут попозже, будет еще не поздно. Очистка устья скважины от обгоревшего оборудования обычным способом не дала полного результата.

К работе приступил танк. Настоящий боевой танк. Кто бы мог подумать, что доведется такое увидеть, тем более работать с танком в мирное время. Грозная стихия не подпускает. Груду железа, скопившуюся вблизи скважины, надо расчленять выстрелом из пушки танка. В принципе, правильное решение. Только это дело не одного дня или недели. Что поделаешь? Как говорится, торопящийся осрамиться, терпеливый достигнет цели. Радуемся каждому удачному выстрелу. И так постепенно рабочая площадка должна очиститься. Чем быстрей очистим доступ к скважине, тем быстрей к делу приступят фонтанщики.

Осколки металла от прямого попадания снарядов разлетаются в разные стороны. Пока не очистим площадку – не успокоимся. А пока все будет повторяться, повторяться, повторяться.

Последняя мишень – универсальный превентор. Экипаж танка запустил по нему около десяти снарядов (болванки).

Универсальный превентор - сейчас кровный враг. Сейчас не время вспоминать ту сумму, за которую купили это чудо техники.

- Огонь! – командует начальник штаба В.И. Игревский.

- Огонь! – вторим мы, надрывая горло, несмотря на осипшие голоса. Каждый выстрел попадает в цель. Через два-три выстрела превентор должен развалиться. Так и случилось.
еще одно удивительное зрелище стоит перед глазами. Еще один удивительный спектакль. Преградой непокорной силе природы, вырывавшейся из-под земли, были, оказывается, бурильные трубы. Когда из верхних бурильных труб хлынул огненный фонтан, они мне напомнили сказочных драконов. Представьте себе! Из огненного столба медленно выползает вверх стальная огнедышащая бурильная колонна и на высоте 20-25 метров верхняя труба длиной 12,5 метра, размягченная под высокой температурой, теряя жесткость, принимает горизонтальное положение и начинает вращаться, извергая пламя, как сказочный дракон. Это зрелище длилось недолго. Бурильная колонна весом более 150 тонн, длиной 3800 м всего за 9 минут под напором пластового давления около 800 атмосфер была выдавлена со скважины и аккуратно уложена на землю в радиусе 50-60 метров. Можно долго рассказывать !!!. Да и трудно передать словами. Помнится, фонтанщики из Полтавы засняли эту картину на любительскую камеру.

Как только убрали последнюю преграду, раскрылось устье буровой скважины, и огненный фонтан ударил в небеса. Очень высоко.

- Где долото? Кто найдет его, получит презент, – объявил заместитель министра нефтяной промышленности. Когда была выброшена последняя труба. Пламя со скважины достигло максимальной высоты – 150-200 м. и возник такой рев, как будто одновременно взлетали несколько реактивных самолетов, и резко возросла температура окружающей среды. Но на это никто особо не обращал внимания. Все были заняты поиском трехшарочного долота. Тот, кто найдет его, должен был подучить хороший подарок. Возможно, Валерий Иванович и не подарит скакуна, но наверняка снимет свои золотые часы. Здесь небольшое отступление по поводу долота. Долото, прикрепленное к концу утяжеленной трубы, должно было выйти с последней трубой. Если его найдешь – значит, путь в забой открыт.

- Нашли! Нашли! – прокричали полтавские фонтанщики. Несомненно, им помогли огнеупорные костюмы.

Валерий Иванович крепко обнял и похлопал по плечу двух крепких джигитов, принесших долото. И принародно вручил два знаменитых астраханских арбуза. Как говорится, из платка шубу не сшить, но и это пригодится в пути. Какой же сообразительный и умудренный опытом, этот Валерий Иванович.

2. Асабай Хисметов.

Расстояние от горящей скважины  до Ерика 11 километров. Пешком два часа пути. Вот уже две недели как мы здесь. Вначале  наспех протянули водопровод из бурильных труб с замковыми соединениями не сварным методом, а свинчивая трубы одну к другой.  Это для местных буровиков-разведчиков несложная задача. К тому же из-за аварии на тридцать седьмой работы на всех скважинах были приостановлены. Таков порядок. И это правильно. «Беда не приходит одна – гласит народная пословица.  Один открытый фонтан наделал столько бед, а если загорится вторая, третья скважина… не приведи Господь. Вот тогда прослывем Геростратами.

Недавно в Ерике люди кишели как муравьи. Сейчас народу немного поубавилось. Проделали быстро ряд работ. Установили буровой насос. Установили дизельную электростанцию. Руководство этими работами была возложена  на начаьника производственного отдела по бурению объединения «Эмбанефть» то есть на меня.  Здесь надо особо отметить труд местных механизаторов и строителей. Каждый внес свой посильный вклад в общее дело. Никто не считался со временем. Работали днем и ночью.  И честно говоря, работали словно в военное время.

Так оно и есть. Когда в доме беда, как можно быть беспечным, беззаботным?! К тому же  чувствуем за собой грех. Виновники катастрофы – мы,  и тушить пожар нам. Мы должны искупить вину повседневным тяжелым трудом. А до тех пор пощады ждать не приходится.

 

Первый заместитель министра В.И. Игревский оценил нашу работу как трудовой подвиг. Самолично выразил благодарность, поручил выдать особо отличившимся буровикам и строителям денежные премии. Около 150 человек в течение трех дней питались бесплатно. Сказал Игревский и о предстоящих вознаграждениях.
- Теперь дело за вами. Если заполните два амбара вместимостью по 10000 кубометров воды каждый, то гарантирую большие премиальные, - сказал Валерий Иванович.

Чувствуем, что это не пустые слова. Значит, моральная и материальная сторона стимулирования были предусмотрены изначально. Что еще примечательно, начальник штаба смягчился. Нет того укора и обиды, царившие по его прибытию. И, кажется, разговор должен клеиться.

Строители прорыли первый амбар – и мы днем, и ночью наполняли его водой. Кругом нескончаемая работа. В те дни к нам на водокачку неожиданно приехал Асеке.  Давно же я его не видел. За последнюю неделю он как-то осел, сгорбился. Человек худеет от упреков, стрессового состояния. Наверное, события на тридцать седьмой совсем доконали его. Несомненно, авария многих лишит насиженных мест. Одним из тех, кого было искренне жаль, так это Асабая Хисметова. Человек, всю свою сознательную жизнь посвятивший только бурению, в итоге мог пострадать от него же. Сейчас не те времена. Можно же разобраться, кто виноват, а потом принять меры. Надо беречь ценные кадры. К сожалению, в данной ситуации Асеке, скорее всего, освободит свое место.

- Толен, дорогой, очень устал. Я здесь посижу. Как у тебя идут дела? Ты почему туда не идешь?

Я отвечаю:

- Зачем?

Это его коронный вопрос, который он задавал другим. Превратности судьбы. Как ему ответить на этот вопрос? Смотрю, Асеке совсем без настроения. Совсем равнодушный. События на тридцать седьмой скважине никого не пожалели. Вряд ли кто остался в стороне от упреков. Скорее бы закончилась шумиха. Разведчики-буровики окружили Асеке. Поговорить есть о чем. Нефть подсолевого отложения - то, над чем бились последние десять лет, кажется, летит коту под хвост. Для чего проливали пот? Чего ради надрывались? В итоге, потеряв авторитет, остались за воротами.

- Местные национальные кадры не способны бурить скважины на  подсолевые отложения,  у них нет практического опыта. И поэтому во многих случаях нельзя им доверять работу.

Таков смысл разговоров. Все бурящиеся  скважины на которых работали  приостановлены. Наверное, не скоро избавимся от тревожного сомнения. Остается ждать окончательного исхода дела. К этому сводится конечная мысль нашего степенного начальника.

- У сильного всегда бессильный вариант. Что поделаешь, пока крайними оказываемся мы. Время все расставит по своим местам. Настанет тот день, когда мы снова вернемся к глубокому бурению.

Сказав это, Асеке, кажется, воспрянул духом. Почувствовав, что настроение у Асеке немного поднялось, мы начали осыпать его вопросами.

Ведь при бурении площадей Пустынный и Тажигали, а также при испытании первых скважин Тенгиза, отчетливо проявилось наличие сероводорода - этого ядовитого газа в составе нефти. Почему же буровые работы не были окончательно остановлены, а скважины законсервированы?

- Центр сероводородом не испугаешь. Ты хоть умри, но дай им нефть в изобилии. Аппетит у них немереный. Все дыры страны хотят, наверное, залатать нефтью.

Святые слова люди, наверно, помнят, как в свое время разбазарили «черное золото» Узени и Жетибайского месторождений. Сейчас как пиявки сосут нефть Западной Сибири. Теперь очередь за Тенгизом.

- Пусть все будет, как они говорят. О, Господи, - тяжело вздохнул он. Находясь в полевых условиях, просить Асеке о большем не было оснований. Если бы было где заночевать, можно было бы потолковать о многом. Но он спешно уехал. К сожалению, встретить его по-человечески, утешить в данной обстановке у нас не было возможности. Как бывает в таких случаях, Асабай Хисметов был освобожден от должности.    

Где-то, через месяц,  в передвижном красном уголке волгоградцев прошло выездное заседание бюро Гурьевского обкома партии. Повестка дня всем известна. Главному инженеру Э.Ф. Черкасову предъявлено обвинение и он исключен из партии. Кажется, на него будет возбуждено уголовное дело.

- Асеке, не  представлявший жизнь без работы,   не находит себе места. Был на приеме у Генерального директора. Но он его не принял.

От скольких людей я слышал такие разговоры. Дыма без огня не бывает. Он не прожил и шестидесяти лет. Через два неполных года Асеке ушел из жизни. Сердце не выдержало. Лично, я Асабая Хисметова считаю своим наставником. Годы работы под его руководством я вспоминаю как яркие страницы своей жизни в освоении достойнейшей профессии буровика. Хотя ему особенно и не приходилось за меня краснеть, но чувствую, что я не полностью оправдал возложенные на меня надежды.

- Когда вы перестанете обнимать стол? не лучше ли проводить лучшие  моменты своей жизни на производстве? - это было сказано в начале 70-х годов, когда я работал старшим инженером производственно-технического отдела управления.

- Как прикажете, Асеке!

- Бумагомарательство никуда не денется. Иди и возглавь участок Камышитовый. В последнее время не идут работы в эксплуатационном бурении. Из-за газа сожгли 2-3 установки. Будь внимателен в этом вопросе.

В то время или чувство ответственности было выше или играло тщеславие молодого специалиста показать себя, я  оставив в квартире жену на восьмом месяце беременности, в тот же день, 5 мая 1973 года,  выехал в сопровождении главного инженера Екибая Жардемовича Махамбетова, чтобы заменить своего бывшего бурового мастера Илью Тухватуллина, работавшего начальником участка Камышитовый.

 Там отработал два года. Заработал какой-то авторитет. Ветреная юность прошла, стал мудрее. Внезапно перешел на преподавательскую деятельность в Гурьевский нефтяной техникум заместителем директора по учебной части. Причин для перехода на спокойную  работу было предостаточно. Во-первых, работая в степи, попортил желудок, во -вторых, захотелось перемен. Я думал, что моя преподавательская деятельность принесет обществу большую пользу. Одним словом, заблудшему всегда кажется, что он идет по верному пути.

Если рассказывать – можно говорить долго. В первое время не мог забыть практическую  сторону дела. Если бы новая профессия в техникуме была не по душе – это другой вопрос. Но мне в техникуме  нравился. Работа в кабинетной тиши, ведение переговоров с предприятиями по вопросам прохождения производственной практики расположенных в Гурьевской и Актюбинских областях, преподавание по спецпредмету, руководство дипломными проектами выпускников. За мной была закреплена служебная машина, которым я пользовался очень редко, так как я жил в нескольких шагах от еще тогда старого здания техникума. Тем не менее, я долго не смог здесь работать. О причинах не хотел бы распространяться. Только могу сказать, что события произошедшие в техникуме в   конце 70-х прошлого столетия потвердили, что я принял тогда правильное решение. И я вернулся в Балыкшинское управление разведочного бурения. Хорошо, когда есть наставники вроде Асеке. Пойти-то пошел, но не мог смотреть прямо в глаза Асеке.  Отворачивая  взгляд, рассказал ему свои проблемы. Хисметов слушал молча, не перебивая. Хотя бы раз съехидничал. Видит Бог, я желал этого. Я был согласен на любую работу, даже ниже прежней. Я готов был расцеловать, если он даст мне работу.

- Дорогой Толенжан, не тот хорош, кто не ошибается, а тот, кто свою ошибку исправляет. Техникум тоже хорошая школа. Там тоже нужны специалисты, такие практики, как ты, знающие производство как свои пять пальцев.

Внимательно посмотрев на меня, он продолжил прерванный разговор.

- Хорошему человеку всегда найдется место, - говорят казахи. Прежняя должность старшего инженера ждет тебя. Тот приказ аннулируется. Завтра спозаранку выходи на работу.

 Под его началом я был начальником ПТО, главным инженером. Он научил меня премудростям управления, научил находить с людьми общий язык, учил и управленческому делу. Накануне аварии на 37-ой скважине в течение последних двух лет я занимал должность начальника производственного отдела буровых работ в объединении «Эмбанефть». Судьбе было угодно, чтобы в 1985 году после аварии меня назначили на место Асеке начальником Балыкшинского управления  разведочного бурения.

 

3. Аскар

Признаки нефти под солевым куполом дали о себе знать очень давно. Испытания на площадях Пустынный и Тажигали показали, что в составе нефти есть ядовитый газ – сероводород. Работы геофизиков  показали, что на Тенгизе, Королеве, Огайские запасы нефти несметны. Но они находятся на большой глубине и особенность нефти в том, что в ней тоже преобладает сероводород.

Министерство нефтяной промышленности СССР проявило к этому вопросу живой интерес. Первым делом было решено усовершенствовать отечественное оборудование, сделать его стойким к окиси сероводорода. Во-вторых, срочно закупить оборудование и инструменты заграницей. В связи с этим, в начале 80-х годов,  Управление Зарубежнефть Министерство нефтяной промышленности закупили необходимые для строительства скважин месторождения Тенгиз трубы, обсадные и бурильные, японские стационарные газоанализаторы, определяющие и улавливающие признаки сероводорода с определением их концентрации. Каждая из них могла определить объем и степень опасности. Они были компактные и удобные в обращении. Для испытания скважин из Канады была привезена установка «Порта-тест». Договорились на поставку внутрискважинного оборудования с заводом «Камко» из Северной Ирландии. Одним словом, Тенгизское месторождение было оснащено передовым иностранным оборудованием. Проектированием строительства скважин технологией проводки и выбором промывочных жидкостей, вопросами разработки противофонтанных мероприятий занимались 4 научно-исследовательских и проектных института при министерстве. 

Для приобретения опыта работы в этой области за рубеж были направлены наши специалисты. В числе первых, кто побывал в двухнедельной командировке в Германии, были заместитель генерального директора Гарайзуев М.И, начальник технологического  отдела  БУРБ  Аженов С, начальник военизированной части по предупреждению возниковения и по ликвидации открытых газовых и нефтяных фонтанов  Северо- Кавказского промышленного района  Некрасов М.Л. Во время этой поездки они подробно ознакомились со свойствами превенторов фирмы «Камерон» , «Шаффер» и сделали на него заявку. Группа специалистов во главе с Болатом Еламановым посетила выставку нефтяного оборудования в Канаде. Они тоже вернулись не с пустыми руками. В составе третьей группы, посетившей с трехнедельным визитом Англию, Северную Ирландию, был и я. Все мы получили задание изучить внутрискважиное оборудование, которое закупали у фирмы «Самко». Для предупреждения возниковения открытых фонтанов была создана Тенгизский отряд, инженеры которого круглосуточно дежурили на буровых, где готовились вскрывать подсолевые отложения. Опытные специалисты института «ВолгоградНИПИнефть» и известные ученые Ферштер Абраам Вольфович, Котельников Н.В., Новиков В.С. и другие организовали на данном месторождении двух-трехнедельные технические курсы. Основная задача этих курсов – соблюдение мер предосторожности при вскрытии  нефтяного пласта. Каждому из нас были розданы составленные правила техники безопасности, указания, инструкции.

Учебный центр в пос. Ахтырский в Краснодарском крае, организованный при Министерстве нефтяной промышленности СССР, обучал методам борьбы с открытыми фонтанами. Срок обучения составлял месяц. Здесь в основном обучались мастера-буровики, ведущие специалисты, сменные инженеры. На курсах особое значение придавалось получению практического опыта. Здесь оборудованы специальные стенды, пробурены скважины, установлены вышки, буровые установки, зарубежные превенторы, факел, сжигающий сопутствующие газы, дегазатор, сепаратор. Схемы расположения буровых установок на Тенгизе резко отличались от заводских схем. Насосные установки были расположены на расстоянии 30 метров от вышки. Мангистауские коллеги, прибывшие на Тенгиз, увидев все это своими глазами, раскрыли рты. Действительно, техническое оснащение Тенгизского месторождения соответствовало, на наш взгляд, высоким требованиям, предъявляемым к вскрытию подсолевых отложений.

Выполнив такой объем работы, мы были уверены, что не допустим никакой       оплошности. Как мы допустили аварию на тридцать седьмой скважине – открытый пожар с фонтаном? Если разобраться – ни с нашей стороны, ни со стороны министерства не допущено никаких ошибок. Местным кадрам не доверяли и раньше. Основные технические руководители Гарайзуев, Новиков, заместители генерального директора по бурению, Черкасов главный инженер БУРБ прибыли к нам из Волгограда. Технологические регламенты разрабатывались учеными и специалистами ВолгоградНИПИнефть. В действительности у волгоградских буровиков опыта строительства глубоких скважин было гораздо больше, чем у Эмбинцев. Уровень организации управления производством, культура производства была лучше.  Первые дни аварии, не секрет, всю вину пытались свалить на казахстанских специалистов. Дескать, их неумелое руководство привело к открытому фонтану с пожаром. На самом деле главным виновником оказался главный инженер Черкасов Э.Ф., выходец из буровиков Волгограда.  Его неверные решения стали причиной грандиозной катастрофы. И указавшим эту причину был Аскар. А каково же было настроение комиссии во главе с Игревским в момент прибытия? Разумеется, не оркестры играли, не цветы подносили. Хмурые лица, недобрые взгляды. Для министерских и из других центральных ведомств работники местные, казахстанские, специалисты были, как бы это помягче выразиться, на вторых ролях. Основания для этого были. Мы щли в фарватере волгоградских буровиков. У нас было очень мало опыта бурения глубоких (более 4000 м.) скважин и никакого при аномально высоких пластовых давлениях. Что же делать, поголовно отстранять местных от самого их присутствия на Тенгизе? Первые впечатления обманчивы. Для человека, уже принявшего решение, большего и не надо. Значит, местные национальные кадры должны быть отстранены от работ!

Чего греха таить, В.И. Игревский проявил высокую порядочность. Он не пошел на поводу обывательских сплетен. Не поленился, постарался разобраться полностью. Он объехал все буровые бригады БУРБ, которые в тот момент работали на Тенгизе. Поговорил с  мастерами, сменными инженерами, одним словом, со всеми специалистами, проверил профпригодность каждого. Подробно ознакомился с каждодневным трудом рабочих. Ничего предосудительного не нашел. Кого бы он ни встретил, все всё знают. Знают технику и технологию. Критиковать местные кадры, искать в их кругозоре изъян – пустое дело.

Таково решение специальной комиссии по определению причин возникновения аварии на тридцать седьмой скважине. Благодаря  порядочности и гражданской позиций  Валерия Ивановича  честь эмбинских буровиков  была спасена.   

Теперь о событиях на тридцать седьмой. Авария произошла в ночь с 23-го на 24 июня. Когда бригада бурового мастера Леса Онайбаева  достигла глубины 4307 метров, произошло полное поглощение бурового раствора. Буровики в первый момент растерялись. По рации начали оповещать всех. Что делать в таких случаях, подробно описано в инструкции «ВолгоградНИПИнефть». Если бы строго следовали ей, удалось бы избежать осложнения ситуации. Но тут внезапно приезжает Э.Ф. Черкасов и принимает быстрое решение. Он приказывает поднять буровые трубы вверх. Но этого не следовало делать, ни в коем случае. Сообразив это, начальник смены Аскар Халелов воспротивился приказу. Буровой мастер был на его стороне.

- Давайте не будем трогать бурильный инструмент.  Лучше предпримем другие меры, - сказали они. Но высокомерный Черкасов настоял на своем. Словесная перепалка длилась недолго.

- Если вы настаиваете на своем, повторите свой приказ в письменном виде, - сказал Аскар и развернул перед ним вахтенный журнал. Черкасов, недолго думая, расписался в журнале. Это и есть противостояние. Принимать необдуманные решения – ошибка. Подсолевой пласт – это не только богатства, но и сплошные тайны. У природы много загадок, которые нам неведомы. Это не игрушка. О чем тогда думал Черкасов – не знаю, но я думаю, что он тогда поддался легкомыслию. Думаю, за одни сутки ничего не изменилось бы. Инструкция по этому поводу гласит: заполнить затрубное пространство дизтопливом и оставить скважину в покое на 16-24 часа.  В конце концов, по событиям на тридцать седьмой скважине было возбуждено уголовное дело. По словам присутствовавших на суде людей, особое внимание было уделено показателям свидетелей. Среди них особо отмечалось имя Аскара Халелова. Запись в вахтенном журнале сыграла определяющую роль в решений суда.

Люди старшего поколения хорошо помнят Мазана Халелова. Он долгие годы работал в партийно-советских органах нашей области. В конце жизни он возглавлял совет профсоюзов. Аскар – его единственный сын. Квалифицированный специалист, окончивший нефтяной техникум. Трудовую деятельность начинал на мангышлакских месторождениях. На Тенгиз приехал уже с определенным опытом работы.

К сожалению, Аскар Халелов рано ушел из жизни. Кто-то говорит, что он умер от огня, другие говорят, что от воды. Но наш дорогой Аскар погиб в автомобильной катастрофе. Хоть его нет сегодня среди нас, имя его должно жить в людской памяти. И напоминанием о том, что и его след остался в освоении Тенгизского месторождения, должны стать эти строки.

                                                                                                                

4. Почести

Люди, принимавшие участие в освоении знаменитого Тенгизского месторождения, со временем получили достойную оценку. Правительство Казахстана вручило им государственные премии. Но разговор не об этом.

Спустя некоторое время после событий на тридцать седьмой, группа людей получила почетные знаки «Первооткрыватель новых месторождений». Среди них есть и наш Боке – в то время генеральный директор объединения «Эмбанефть» Болекбай Сагингалиев. Был отмечен также доблестный труд знаменитого украинского наставника фонтанщиков Л.М. Калыны. О том, что Министерство нефтяной промышленности СССР выдвинуло его на самую высокую награду страны – званию Героя Социалистического Труда, мы можем узнать из дневника В.И. Игревского «Огненный год». Но кто-то нашел незначительные огрехи в биографии Леона Михайловича.

Обуздание пожара на тридцать седьмой потребовало неимоверных сил. И как сказал тогда Валерий Иванович, небывалый доблестный труд должен быть вознагражден. Он не должен остаться только в памяти свидетелей как легенда. Он должен остаться как памятник столетия. Если они посчитали, что Ленинская премия слишком высокая награда, могли же дать Государственную премию. Тут Игревского можно понять. Ликвидация открытого фонтана, если хотите, стоит Нобелевской премии, Книги рекордов Гиннеса. Только из-за несовершенства советского строя все осталось без внимания. Могучая империя бессильна перед стихией. Такое же положение было и у нас. Пока не получили независимость – не вспоминали. Затем Казахстан стал суверенным государством. Началась приватизация и т.д. одним словом, не до этого было. И прошло десять лет.

И тут, как всегда, проявил инициативу Боке. Освоение Тенгизского месторождения началось в семидесятые годы. Сколько воды с тех пор утекло, сколько нефти добыли. Ее благами пользуемся не только мы, но даже и за океаном. Народ должен знать, кто стоял у истоков освоения месторождения. Если хотите знать, это назидание потомкам. В этом его главная ценность.

Именно так сказал Боке вышестоящим органам.

- Если так, составьте список тех, кого считаете достойным. Если с верхнего эшелона дадут «добро» - почему мы должны противиться. Земля слухами полнится. Народ всполошился, аплодировал. Каждый второй питает слабые надежды. Для членов технического совета во главе с генеральным директором ПО «Эмбанефть» Н. Камаловым нашлась подходящая работа. Среди имен достойных кандидатов нет ни одного буровика. Зато два нефтяника.

- Как это? – возмутился народ в зале.

- Так это.

Некоторые невольно повскакивали с мест. Особенно возмущались буровики-разведчики.

- С каких пор это нефтяники шли впереди нас? На готовую пищу едоков много. Так не пойдет, дорогие!

Среди буровиков много горячих парней. Они легко завелись. Чувствуя это, один из умудренных опытом старцев сказал:

- Негоже делить шкуру убитого медведя. Это первая премия за последние тридцать лет. Кто достоин, пусть все получат.

- Данная премия для первооткрывателей Тенгизского месторождения, а не для тех, кто его осваивал. Если хотите знать, первыми открыли месторождение волгоградцы, бригада бурового мастера Николая Голубева.

Члены техсовета опять растерялись. После непродолжительного совещания:

- Что делать с остальными? Давайте сначала со своими разберемся. Кого считаете достойными?

- Как кого? Сначала Хисметова , потом Байзакова. Если введете этих двоих в список, все будут довольны.

- Я снимаю свою кандидатуру. Я себя не отношу к первооткрывателям.  Также я считаю кандидаты- участники испытания скважины Балжанов К.К. – бывший главный инженер объединения и Еламанов Б.Д. – бывший руководитель группы по испытанию скважин на Тенгизе не могут быть первооткрывателями по той простой причине, что дата открытия Тенгиза 19 декабря 1979 года. Испытание скважины прошло в 1982 году.

Но народ посчитал мое заявление за излишнюю скромность и насильно ввел меня в первый список.

Далее пошло тайное голосование. Я оказался в списке. Имена двоих были вычеркнуты сразу. Это – Балжанов и Еламанов. Это было в пятницу. Впереди два дня отдыха. В понедельник все началось заново. Оказывается, в прошлый раз не было кворума. Проголосовали по новой. В этот раз среди голосовавших не было двух начальников буровых управлений Тлегенова А. и Жолумбаева М. Они получили срочное задание и отбыли в Алмату в холдинг «Казмунайгаз».

Все случилось, как и предполагалось. Прошли другие. Не прошли Байзаков и Елеманов. Я не особо расстраивался. Я радовался за Асеке. По справедливости, Тенгизское месторождение открыли волгоградские буровики. Она начали работать здесь в 1976 году. А в 1979 году 19 декабря при опробовании получили со скважины №1 нефть с подсолевого отложения. А наши буровики-разведчики пришли на эту площадку в 1981 году. Зная все это, претендовать на Государственную премию было негоже. Слишком большое внутреннее сопротивление. Люди, кажется, тоже почувствовали это. Гора с горой не встречается, человек с человеком встречается. Совесть моя чиста.

Что меня особенно поражает, так это то, как нашему Боке удается всегда быть на шаг впереди событий. Хочу несколько слов сказать о нем. Во-первых, когда в начале семидесятых генеральным директором стал Б. Сагингалиев – в нашей жизни произошло множество перемен. Мы достигли определенных успехов. До его прихода объединение «Эмбанефть» в год добывало 1,5-2 миллиона тонн нефти. Большими достижениями в буровых работах особенно не могли похвастаться. В год ограничивались 30 тысячами метров проходки. Социальное, культурно-бытовое положение хромало, не выдерживало никакой критики. С приходом Булекбая Сагингалиевича дела пошли в гору, все наладилось.

- Если хотим превратить будущее древней Эмбы в сказку, мы обязаны разведать подсолевое отложение Прикаспийской низменности. Вся надежда на глубокое бурение. Следующая глобальная задача – оснащение современным оборудованием.

«Нефть в верхних слоях соляного купола нужны нам для поддержания штанов». Иногда сравнение Боке заставляло невольно улыбаться, а в действительности Б. Сагингалиев был настоящим фанатиком. Он бредил подсолевой нефтью. О наличии подсолевой нефти на Тенгизе еще в середине 30-х годов сделал предположение знаменитый академик В.И. Губкин. Об этом каждый день говорит наш Жолдаскали Досмуханбетов.

Однажды Боке неожиданно приехал на промысел Прорва. Шел объезд объектов нефтяников и буровиков. Генеральный директор был очень возбужден. При удобном случае он обратился к Балжанову, начальнику НГДУ «Прорва»:

- Кумар, дорогой! Хоть и обидно будет, но я тебе скажу. Ты черная муха, севшая на рог коровы. Под коровами я имею в виду накопленное годами богатство, находящееся под землей. Разница между вами огромная.

К счастью, Кумар Каирбаевич, руководивший огромным управлением, не обиделся на это сравнение Боке. Он понял, что Боке, говоря о мухе, имел в виду не его самого, а то малое количество нефти, которое он добывает. В то время каждое слово Боке было связано с подсолевой нефтью и глубоким бурением. Наверное, он пытался донести это до нашего сознания. По правде говоря, его интересовали только вопросы, связанные с нефтью. К одной из заслуг Болекбай-ага можно отнести улучшение быта рабочих. Однажды, собрав начальников управления бурения, добычи и отделов объединения, он отправился на буровую промысла Камышитовое в междуречье Урала и Волги. В то время я там работал начальником участка бурения. Увидев своими глазами жизнь буровиков, Боке, кажется, сделал для себя выводы.

- Когда был в последний раз дома? – спросил он мастера Аветисяна, отца десяти детей.

- Да уже больше месяца, как не был, - ответил тот, не упуская удобного случая.

- Вот видите? У людей, которые не были дома больше месяца, требуем работу. Разве это справедливо? Самое главное – активизировать человеческий фактор. Остальное приложится.

У Боке был большой жизненный опыт. Сразу видно, что человек работал на ответственных постах в Центральном Комитете Компартии Казахстана. Скоро стали практиковать вахтовый метод работы. На буровых скважинах были удобные вагончики. Открылись пункты общественного питания. Перешли на двухнедельный вахтовый метод работы. Провели несколько традиционных красных субботников, в которых принимал участие и сам Болекбай-ага. Все производственные базы были выведены за город. В Пустынном и Доссоре построили общежития. Материально-техническое обеспечение по объединению поднялось на качественно новый уровень. Здесь проявились организаторские способности и деловые качества нового руководителя.

Третье, за что взялся Боке – улучшение культурно-бытовых условий для семей буровиков разведчиков. Для них на берегу Урала был построен населенный пункт Акжар. В областном центре были построены многоэтажные дома, сооружены целые микрорайоны.

Все это работа одного человека. Если не хватало своих сил, но не стеснялся просить помощи у других. Например, в первые годы мы не могли освоить глубокое бурение подсолевого отложения. И тогда Б. Сагингалиев поставил вопрос перед союзным Министерством и заполучил буровиков разведочного бурения двух управлений Волгограда. И довел число буровых бригад, работающих на Тенгизском месторождении, до 22. Атака на подсолевое отложение началась недавно. Именно тогда мы добились объема глубокого бурения 200 тысяч метров в год. Объем добычи нефти по объединению в 1980 году превысил 4 миллиона тонн.                                                                                               Во время ликвидации аварии на 37-ой скважине на  Тенгизе члены штаба жили в Волгоградском жилом комплексе. И я, как начальник управления, жил там же в одной комнате с Боке. В свободные минуты Болекбай-ага любил поиграть в шахматы. Перед сном читал художественную литературу. Член бюро обкома партии, делегат съездов ЦК КПК. Не чурался большой политики.

Вечером после ужина Боке по телефону обзванивал своих знакомых, начиная с Гурьева, потом Алматы и заканчивая Москвой, вопросы были чисто производственные и политические. Вот такой нетерпеливый, беспокойный и горячий был наш генеральный директор. Все к этому привыкли. Несмотря на это, до сих пор любим его. Потому что всеми помыслами и мечтами, всем разумом он думал о народе. Он мечтал о том, когда народ нефтяного края заживет как в Кувейте. Не только атыраусцы, но и все нефтяники Казахстана почитают ветерана как своего наставника. Долгих лет жизни тебе, Боке!

                                              5. Сайын

Говорят, чтобы узнать человека, надо с ним съесть пуд соли. Во время ликвидации аварии на тридцать седьмой скважине довелось повстречаться, сблизиться со многими людьми. Не один пуд соли съели. Одним из них был Сайын Саппаев – мой заместитель по общим вопросам. Он был любимчиком В.И. Игревского. Наедине называл его «Сайынчик», хлопал по спине. В официальной обстановке называл Сайыном Сарсеновичем.

Сайын Сарсенович проявлял чудеса изобретательности, находчивости и настойчивости при решений вопросов общего и снабженческого характера. Организовывал размещение ежедневно прибывающих  специалистов и их экипировки, определял кому где питаться. Так что он везде и всюду нужный человек. Настоящий трудяга.   Раньше он работал начальником участка промысла НГДУ «Жаикнефть» в междуречье Урал-Волга. Принимал активное участие в скорейшем освоении месторождений Мартыши и Камышитовое. В недавнем прошлом работал в аппарате данного объединения. Особо ярко проявил себя во время известных событий.

Небольшое отступление. С первых дней мы заметили отчужденность В.И. Игревского. Без особых причин не показываемся на глаза начальника штаба. Особенно, когда свежи в памяти раны тридцать седьмой скважины, каждый шаг национальных кадров под контролем. Кругом недоверие. Межнациональные отношения накалены до предела. Что поделаешь, время лечит все. Время расставит все по местам. Со временем Валерий Иванович и другие члены штаба изменили первоначальное мнение. Через два-три месяца нашли общий язык. Все вернулось в прежнее русло.

Чуть раньше Сайын Сарсенович Саппаев подружился с первым заместителем министра отраслевой промышленности В.И. Игревским. Они были не разлей вода.   Без  Сайына нет настроения. Если прищуренные глаза Сайына излучали радость – у всех все хорошо. Одним словом, Сайын стал правой рукой Валерия Ивановича.

Однажды произошел такой случай. Осень, холодное раннее утро.  Собирались провести работы по задавке скважины. В пять утра все одетые по-зимнему находились около штаба. Только один Сайын в одной сорочке бодро идет к штабу со стороны вахтового городка. Было ранее замечено, что Сайын очень устойчив к холоду. Возможно, помогала природная закалка, но не исключено, что этому способствовал вечерний заряд минувшей ночи. Заметив Саина, начальник штаба сказал:

- Вот с кого надо брать пример. Настоящий спортсмен! Вот каким должен быть настоящий фонтанщик!

Что и говорить – авторитет Сайына перед министерским начальством намного выше нашего. Попробуй не позавидуй. Если бы у нас была такая крыша! Одним словом, Сайын Сарсенович Саппаев полностью приватизировал В.И. Игревского.

Однажды вызывал Сайына на разговор, все-таки он мой заместитель:

- Ты пока не привози Игревскому шубат. Хватит нам прошлого унижения, - сказал я, невольно вспоминая случай недельной давности. Одним словом, все наши старания оказать столичным гостям почести не оправдались. Случилось даже наоборот, получили замечание.

- Почему? – спросите вы.

Обычно члены штаба не заходят в столовую, где питаются все, кто занят на территории 37-ой скважины Тенгиза. Им больше нравится кухня Волгоградской экспедиции. Утром и вечером – два раза кушают там. Обед привозят на машине оттуда же. Однажды, когда в отъезде находился замначальник  штаба, наш генеральный директор Боке, мы нарушили традицию и приготовили в Тенгизской столовой бешбармак. По-своему оказали гостеприимство, предложили национальное блюдо. Валерий Ивановичу это не понравилось. Он так прямо и сказал: «А если мы отравимся?». Секретарь штаба Дмитриченко и заместитель Валерия Ивановича Ропяной с удовольствием уплетали бешбармак, причмокивая, и Валерий Иванович тоже съел наш бешбармак. Вместо благодарности Валерий Иванович строго-настрого приказал:

- Больше такие вещи не повторять!

Примерно через неделю после этого случая я стал свидетелем того, как во время завтрака члены штаба спрашивали друг у друга:

- Сколько раз выходили на улицу?

 Оказывается, эта участь постигла и Валерия Ивановича. Я тоже был в их числе, но в разговор не встревал. В тот раз лично я не слышал в адрес поваров никакой критики. Возможно, В.И. Игревский вызвал начальников Волгоградского комплекса отдельно и дал им встряску. Если бы это случилось после нашего бешбармака, не сдобровать бы нам. Тогда Валерий Иванович попросил шубат. Но мы не стали выполнять его просьбу, сославшись на то, что наступают холода, и шубата нет.

Однажды Валерий Иванович остался без машины. Месторасположение – Волгоградская экспедиция. Расстояние, отделяющее от 37-ой, около 25-30 километров. Водитель моей служебной машины в отпуске. За рулем автомашины УАЗ я сам. Без задних мыслей решился захватить членов штаба. Валерий Иванович открыл дверь и, увидев меня за рулем, сразу же ее закрыл. И проговорил про себя что-то невнятное. И велел Ялымову-заместителю гендиректора ПО Нижреволжскнефть подать другую машину. В это время Ю.И. Ропяной и Э.С. Дмитриченко расположились на заднем сиденье моей машины.

- Поехали, - сказал Юрий Иванович. Сразу же тронулись. Дорога наполовину асфальтированная, наполовину грунтовая. Знакома каждая яма. Через полчаса остановились перед вагончиком, в котором расположился штаб. Те двое, выходя из УАЗика, наказали мне встретить «старика» на машине Новикова. «По дороге постарайся успокоить его». Я быстро пересел на служебную машину Алексея Сергеевича. С водителем Шора выехали навстречу Валерию Ивановичу.

Когда кончилась асфальтированная дорога. В.И. Игревский, увидев меня, ожидающего около УАЗика, пересел в наш УАЗ. Я сел в автобус. Мы приехали врозь. Думаю, дальнейший разговор у нас в тот день не сложился бы. Тогда я его действия посчитал за блажь. Оказывается, я был не прав. 26 июля 1986 года я попал в дорожно-транспортную аварию. К счастью, за рулем был не я, а профессиональный шофер. В темноте водитель не заметил груду асфальта. Кажется, я получил небольшое сотрясение, но голова и кости целы. Приехал Сагидолла Нуржанов.

- Как ты, дорогой, руки-ноги целы? Если нужен костоправ, скажи.

- Большое спасибо. Кажется, немного кружится голова.

- Ничего, все заживет. Надо быть осторожным.

Сагидолла-ага тут же позвонил Валерию Ивановичуон был уже информирован. Игревский предложил вертолет: «Надо его срочно повезти в областной центр и показать узким специалистам». Я тогда сделал для себя вывод, что Игревский – святой. Нет особого доверия ни любителям, ни профессиональным водителям. В  больнице скорой помощи (БСМП) пролежал месяц. Подлечили. Кажется, состояние нормализовалось. Еще месяц прошел санаторное лечение и возобновил  работу.  Но чувствую, состояние не то. Голова тяжелая, ничего думать не хочется. Через  месяц  в октябре по служебным делам поехал в Москву. Зашел в наше министерство и записался на прием к Валерию Ивановичу. На 17.00.

Как только я зашел, он взял ручку и стал записывать. Хоть и не вижу, что он пишет, но чувствую – он выводит в своем дневнике следующие строки: «17.00. Прибыл Т. Байзаков из Тенгиза».

- Толен, дорогой. С головой шутить нельзя. Если сейчас не вылечишься, потом может быть поздно. Если послушаешься, останься здесь и вылечись до конца.

Валерий Иванович привел в пример такой же случай с инженером из Дагестана, который впоследствии остался инвалидом. У казахов есть проклятие: «Сам не знай, и не слушайся того, кто знает». Я не последовал советам Игревского – это было моей большой ошибкой. Головные боли дали о себе знать по истечении пары месяцев. То же апатичное состояние. По словам медиков, повредились капиллярные сосуды. В течение нескольких лет нужен покой. Нужно непременно оставить эту работу и перейти на более легкую службу.

Живая мышь лучше, чем мертвый лев. 37-я скважина унесла жизнь не только Володи Бондаренко, но и мою хотела прихватить. На этот раз бог миловал.

Я часто вспоминаю Игревского. В ушах остался его приятный голос: «Саин, Саин, Саин». Он, наверно, и во сне повторял имя Саппаева. Почему я в свое время не спросил об этом Юрия Ивановича Ропяного, кровать которого находилась рядом с кроватью Валерия Ивановича.

Как же ты нашел путь к сердцу. Надо бы спросить у самого Сайына Саппаева при встрече. Что поделаешь? Недосуг.

6. Ежедневник

Начальник штаба с первых дней установил железную дисциплину. Об исполнительской дисциплине и говорить нечего – она оказывала большое влияние на развитие чувства ответственности. Тут надо особо отметить две вещи. Первая - памятка. Это документ-напоминание из 7-8 пунктов группе охраны, организованной на тридцать седьмой скважине. Здесь днем и ночью дежурили инженеры-технологи. Главная их задача – отмечать те вопросы, которые были запланированы, но по каким-то причинам не полностью выполнены или отодвинуты по сложившимся обстоятельствам. Например, группе охраны, не допускать посторонних лиц на спецвертолеты, прилетающие на тридцать седьмую скважину. На первый взгляд, здесь не должно быть посторонних. Но есть рабочие других бригад. Если они один раз воспользуются им, второй раз обязательно захотят еще. На спецвертолеты, направляющиеся на тридцать седьмую скважину, не должны грузить посторонние грузы. Это чревато последствиями. Второе напоминание: каждый дежурный обязан заносить в вахтенный журнал список запланированных на сутки, но не выполненных заданий. По мере возможности указывать причину и по чьей вине не выполнено.

Умри – но выполни. Если не выполнил – пеняй на себя. Обстановка, приближенная к боевой. Однажды я допустил ошибку. Забыл выполнить поручение главного инженера штаба Ю.И. Ропяного. В такой горячей обстановке имя родного отца забудешь. К тому же шум-гам стоит, неимоверная жара. Ту еще побочные дела впутываются.  И на этот раз случилось так же. Как назло, встретился  начальник УРС при министерстве Богемский впервые прибывший на место аварий,:

- Товарищ Байзаков, выручай, мы в затруднительном положении. На станцию прибыла партия груза. Продукты, овощи. Могут испортиться. – Богемский – кавказец, просто так не отстанет, что делать, человек он новый. Знает в лицо только меня. Надо помочь, найду-ка я ему трех-четырех людей для разгрузки.  Свободных людей не оказалось, все заняты. Черт, откуда он свалился мне на голову! Пришлось съездить в ближайшую буровую. Буровики-разведчики на работы, не связанные с их основной деятельностью, идут с неохотой. Мастера-буровики  выделили несколько человек. Но я потерял много времени. Одним словом, помогая другим – пострадал сам.

- Толеген, дорогой, что натворил? Ропяной на тебя сердит, - хватил меня за живое мой прямой начальник А.С. Новиков при встрече. От неожиданности я даже растерялся. И сразу же вспомнил. Я забыл выполнить его поручение. Как я мог забыть такое! Алексею Сергеевичу выложил все как на духу.

- Стыд сильнее смерти. Хорошо, если он простит, а если не простит?

- За это не переживай, дорогой. Главное – осознать ошибку. Поручение Ропяного выполни до конца рабочего дня. Если попадешь в немилость – это до добра не доведет. Высшее начальство коварное. А.С. Новиков из здешних мест. Родители похоронены в здешних местах.Алексей рос и учился в Волгограде. С Ропяным на короткой ноге. Я должен с его помощью помириться с Юрием Ивановичем.

- Алексей Сергеевич, к вам одна просьба – устройте встречу с Ропяным наедине. Я должен извиниться перед ним и искупить свою вину.

- Конечно, должен искупить, - Новиков странно ухмыльнулся.

- Ведь твое имя на русский язык переводится как искупивший.

- Так точно!

- Значит, с тебя бутылка! Приходи попозже в наш вагон. Остальное уладим там, - сказав это, он еще раз пожал мне руку.

Попрощавшись с ним, я ветром полетел выполнять раннее  задание Юрия Ивановича.

Не знаю, как в других местах, у нас на Тенгизе время летит быстро. За делом не замечаешь, как наступают сумерки.

Черт, опаздываю. Заждались, наверное, но к моему счастью, Алексей Сергеевич сидел один. Принесенную бутылку пятизвездночного коньяка «Казахстан» поставил на край стола.

- Ты заметил, Толеген? Игревский всегда что-то пишет. Ведь у него же есть еще и пресс-секретарь. Он тоже все время пишет.

- Дмитриченко? Он, кажется, записывает только стенографию заседания штаба.

- Да, так-то оно так. Сначала стенографирует, потом печатает на машинке.

В это время пришел Ю.И. Ропяной. Настроение у него было хорошее. Судя по нему, зла он на меня не держал.

- Юрий Иванович, мне стыдно за прошлое. Простите меня, больше такое не повторится, - сказал я.

- Перестань, Толеген. Все позади. Сейчас не время для обид.  Кстати, ты знаешь Назарова?

- Как не знать. Каждый день встречаемся на заседании штаба.

- Нет, ты его хорошо не знаешь. Алексей Сергеевич, почему земляку не рассказал про Назарова? Непростительно.

Юрий Иванович опрокинул еще одну рюмку коньяка.

- Назаров приходит к Валерию Ивановичу, травит анекдоты, мешает ему писать. Забивает голову Игревского всякими пустыми разговорами. Валерий Иванович до некоторых пор слушает гостя. А потом Назаров сильно достает его пустой болтовней.

И Игревский взрывается:

- А ну-ка, вон! – выгоняет Назарова из кабинета.

- Ну, как, получил?

- Получил! Теперь надо делом заняться. Немножко расслабились, на сегодня хватит.

Это про чудака Назарова. Вот что я понял про Ропяного. Все они вчерашние «генералы». До этого они возглавляли по одному объединению в Тюмени, Сургуте, Западной Сибири. Люди, повидавшие жизнь. Юрий Иванович тоже всегда с собой носит записную книжку. Он туда заносит не только распоряжения начальника штаба и разговоры с Москвой, но все поручения, которые отдает своим подчиненным. Не знаю, почему, для своих записей он пользуется тремя цветами. Спрашивать зачем – неудобно. Нам, казахам, хватит и одного цвета. Что я хочу здесь сказать. Во времена Советского Союза к вопросам подбора и расстановки кадров относились очень серьезно, решались такие вопросы на высоком уровне. Не то что сейчас. Особенно строго почитались традиции у нас, в нефтяной отрасли. Когда мы были молодыми, затем, когда стали старше, мы всегда чувствовали на себе тепло и заботу чьих-то рук. И в свою очередь оказывали помощь молодым специалистам. В 1973-1978 годы, работая на месторождениях Прорва, я получил огромный опыт, закалились со мной и ребята, только вчера окончившие институт.

Однажды я поехал на буровую площадку Северный Култук. Тогда я был главным инженером данного бурового управления. На мне также лежала ответственность как председателя совета молодых специалистов.

За движениями худощавого молодого человека было не успеть. Словно он был буровиком от рождения. В нем я увидел молодого себя. Это Кенжебек Ибрашев. Чувствуется, человек технически грамотный, хорошо освоивший технологию глубокого бурения подсолевых отложений. Я от души порадовался за Кенжебека. По дороге заехал в Огайск. Поинтересовался делами молодого специалиста Марата Жолымбаева. Он до того овладел профессией рядового бурильщика, что нежные пальцы превратились в стальной кулак.

- Как, Марат, буровым мастером хочешь работать?

- Кто его мне даст?

- Придет время, получишь. А пока готовься.

По приезде посоветовался с Асеке. Предупредил начальника отдела кадров Т. Абилова. Через некоторое время начальник управления Асабай Хисметов, поддержав предложение совета молодых специалистов, вызвал на собеседование Кенжебека и Марата. Чувство ответственности молодых специалистов нужно прививать с первых дней. Через некоторое время наши ряды пополнились двумя буровыми мастерами. Спустя несколько лет они оба управляли штурвалами РИТС-ов. В эти дни Кенжебек Ибрашев – один из руководителей компании ОКИОК. Марат Жолымбаев – один из наставников, освоивших новое Сазанкуракское месторождение. Сегодня с особой гордостью я вспоминаю этих молодых сподвижников. Они выросли у меня на глазах.

- У тебя муж есть? – спросили у жены Каламкас сослуживцы.

- Есть, - ответила она.

Это, наверное, упрек, что мы месяцами не бываем дома. Вообще, Асеке интересы производства ставил выше нужд семьи. Мы тоже такие.

Чтобы как-то подражать Валерию Ивановичу, мы завели по записной книжке. Сегодня их число перевалило за 15. Каждая из них напоминает о событиях на Тенгизском месторождении. Сплошная стенография, тезисы. Они пригодились, пригодятся, Еще пригодятся, чтобы освежить в памяти события на незабываемой тридцать седьмой скважине.

Заканчивая свои мысли о записной книжке, хочу сказать, что жить как Игревский, экономить время как Игревский, вести дневник как Игревский – все это и сегодня не потеряло актуальности. А если так, то нынешним руководителям, имеющим сотовые телефоны и компьютеры, не мешало бы обзавестись и ежедневниками.

 

7. Национальная катастрофа

- Национальная катастрофа! – писали в те дни «Известия» и многие центральные газеты о событиях на тридцать седьмой скважине. И это в действительности так и было. Смогли бы мы ликвидировать беспрецедентную катастрофу своими силами – это еще вопрос. К счастью, благодаря братскому Союзу мы прошли это испытание с честью. Член Политбюро ЦК КПСС, Первый секретарь Центрального Комитета Компартии Казахстана Динмухамед Ахмедович Кунаев лично приезжал на место трагедии. Министерство нефтяной промышленности СССР взяло работу под свою ответственность, было инициатором крупных организационных работ, стало главным штабом ликвидации аварии. По просьбе отраслевого министерства все нефтяные регионы и районы, объединения, ведомства и организации, словом, все предприятия этой отрасли протянули нам руку помощи. Материально-техническая помощь поступала со всех концов Союза. Это раз. Во-вторых, преобладал принцип «Человек человеку – друг, товарищ и брат». Дала свои плоды истинная дружба, братство и товарищество. На примере Тенгиза мы увидели плоды воспитания советских граждан в духе интернационализма и патриотизма. Героический поступок полтавского фонтанщика Володи Бондаренко потомки будут помнить всегда. Он вписал свое имя золотыми буквами в летописи истории. На тридцать седьмой скважине установлена мемориальная доска с его именем. Одной из улиц в городке вахтовиков на Тенгизе дано его имя. О полтавских фонтанщиках можно сказать много. Они показали исключительный пример отваги и массового героизма. Если бы не их помощь, страшно даже представить  о последствиях  трагедии ушедшего столетия.

С тех пор прошло 20 лет. Наступили другие времена. Мы остепенились. По прошествии стольких лет, оглядываясь назад, мы можем понять, какой неимоверный ущерб нанес пожар на незабываемой тридцать седьмой скважине. Сколько трагедий принес пожар, горевший более года. В высоких мечтах и чистых помыслах наших буровиков-разведчиков не было и мысли о том, что мы когда-нибудь покроем Кенж ылойскую долину густым слоем золы и копоти. Если бы мы это знали – мы никогда бы не взяли в руки стальной бур. Сегодня наш регион терпит настоящее экологическое бедствие.

Вы, наверное, помните, при ликвидации последствий аварии на тридцать седьмой скважине, было решено произвести ядерный взрыв в специально пробуренной наклонно-направленной скважине в непосредственной близости продуктивного горизонта фонтанирующей скважины. Мы тогда не придали этому решению особого значения. Куда бы мы тогда дели зараженную нефть, на каком уровне это решалось? К счастью, вовремя подоспело решение М.С. Горбачева. Что бы было, если бы не объявили мораторий.

Лучше поздно, чем никогда. Не случись «ЧП» на тридцать седьмой, получило ли бы такой размах дело освоения Тенгизского месторождения. Приехали бы сейчас к нам в Атырау инвесторы толпами?

Мы от всей души желаем, чтобы наша страна, благодаря нефти процветала, чтобы быстрее были преодолены экономические трудности. Прежде всего, необходимо преодолеть  трудности в быту, дать людям работу. Мы должны думать о последующих поколениях. Им нужны топливо, свет и благополучие.